Еще во времена Киевской Руси русские мастера-мозаичники научились виртуозно работать с хрупким и одновременно неподатливым материалом - стеклом. Сами его по особой технологии производили и сами же отделывали.
Умели они изготавливать и смальту - разноцветные стеклянные камешки. Созданные их руками ожерелья, браслеты, сложнейшие орнаменты, украшавшие храмы и княжеские хоромы, поражали даже видавших виды византийцев, считавшихся в этом деле большими знатоками. ЗBа время монголо-татарского нашествия секреты русского стеклоделания были утеряны, мастеров русского стекла раскидало по белу свету, и когда столетия спустя мы обнаруживаем стеклянную посуду в Московии, она уже оказывается заграничной и стоит, как и любой импорт, больших денег.
Особенно высоко ценились и дорого стоили изделия венецианских мастеров - затейливой формы, с богатой позолотой и накладными, сделанными также из стекольной массы, деталями. Сердцем этого промысла был остров Мурано. На него из-за угрозы пожаров в 1292 году перевели все стекольное производство Венецианской республики. Наивысшего расцвета промысел достиг к XV веку и был связан и с появлением новой стеклодувной технологии, и новых методов обработки стекла. Тогда же мастера Мурано научились изготавливать не только цветное, но и белое (или 'молочное') стекло, которое в Европе сразу же вошло в моду... Отечественное же стекольное производство стало возрождаться только в XVII веке, когда русские мастера пошли в обучение к мастерам заморским.
В 1635 году царь Михаил Федорович Романов позволил 'пушечному мастеру' Елисею Коету, шведу, находившемуся на русской службе, обзавестись земельным наделом в шестнадцать пустошей в Московском уезде, недалеко от Воскресенска, и выстроить на нем стекольный завод. Под это 'распоряжение' выторговал предприимчивый швед и невиданную по тем временам привилегию: долгих 15 лет монопольно производить и продавать 'стеклянные посуды' в России. Однако в царской грамоте имелась и оговорка: если швед 'поедет в свою землю Свию, то его скляничный завод со всеми строениями, а также пустоши', отойдут казне. Естественно, что швед никуда из России не рвался, имея такую привилегию. Набрал он на работу пятнадцать человек, обучил их и начал заводик Коэта поставлять посуду для кремлевского стола, бутылки, аптекарские скляницы. Там, кстати, изготовили и Царь-рюмку, вмещавшую в себя два ведра вина, а по размеру она была выше человеческого роста.
При следующем царе - Алексее Михайловиче - 'шведская монополия' закончилась: еще одному иностранцу, некоему Маньо, разрешили соорудить в подмосковном Измайловском новый стекольный завод. За короткое время продукция Измайлова получила широкую известность. Питейные посуды этого завода - рюмки, чарки, братины, кувшинцы, особые 'потешные' кубки в форме зверей и птиц, шли на стол не только бояр и купцов, но и самого царя.
При деятельном Петре I стекольное дело стало развиваться стремительно. Заработали заводы на Воробьевых горах, Ямбургские, в Можайском уезде и в селе Новом, Собственных мастеров обучали не только дома, но и отправляли за границу, даже в Венецию. Многие русские вельможи, включая Александра Меншикова, обзаводились доходным стекольным делом.
Екатерина Великая как истинная властительница-патриотка охотно пользовалась услугами отечественных стекольщиков. Для ее нужд на Петербургских стекольных заводах изготовили 150 кубков с крышечками - мерою не более одной рюмки. Их должны были подавать в особо торжественных случаях, 'когда надлежит пить за здравие'.
В развитие отечественного стекольного дела внес свой вклад и русский ученый-самородок М. В. Ломоносов, который, между прочим, проявлял большой интерес к технологии изготовления спиртных напитков. В 1752 году по распоряжению Сената он открыл фабрику для изготовления 'стекол разной надобности': стекляруса, бисера, материалов для мозаики.
Пока русский ученый увековечивал в мозаичном панно победу русского царя Петра над шведами под Полтавой, на другом конце Европы - во Франции - произошла настоящая революция в застольных традициях. Некий чудаковатый французский маркиз, пригласив гостей к ужину, выставил на обеденный стол не графины и кубки с напитками, а заурядные бутылки - пусть в форме шара, слегка приплюснутого с боков, пусть в виде высокого конуса или прямоугольного штофа, - но ведь бутылки же! Никому прежде и в голову не могло прийти выставить на великосветский стол бутылку, считавшуюся в мире посуды 'простолюдинкой'. Ей не могло быть места на богатом столе рядом с нарядными и дорогостоящими кувшинами из серебра, графинами из хрусталя или венецианского стекла! Но, как это часто бывает, то, что сперва шокирует, потом быстро входит в моду. С легкой руки безымянного для истории маркиза, бутылка совершила 'восшествие' сперва на французский обеденный стол, а затем и на столы всей Европы.
Бутылка не только обрела статус застольной питейной посуды, но и превратилась в украшение стола со всеми вытекающими из этого обязанностями: она стала изящнее по внешнему виду и разнообразнее по форме и цвету...
Далекими предками стеклянной бутылки были античные амфоры и деревянные бочонки, в которых хранились хмельные напитки. Это родство подтверждается и происхождением слова 'бутылка'. 'Боуттисом' в Древней Греции называли сосуд для вина. Любая бутылка в любые времена состояла из: 'корпуса, переходной части к горлу, горла, венчика и пояска...' Стеклянная бутылка имела преимущества перед деревянными, глиняными или металлическими сосудами. Идеально сохраняя качество продукта, она была удобна в транспортировке, давала возможность на взгляд проверить содержимое. Уязвимыми моментами в жизни бутылки в период ее 'детства' и 'отрочества' были дороговизна и несовершенство с точки зрения внешнего вида.
Долгое время бутылки изготавливались вручную, методом 'выдувания', что было очень дорого. Кроме того, мастеру далеко не всегда удавалось соблюсти красоту формы. Нижняя часть сосуда как правило оказывалась массивнее верхней, поскольку дули бутылку из раскаленного стекольного пузыря, вытягивая его вверх к горлышку. Окончательную форму - штофа, конуса или округлую - бутылке придавали тоже вручную, 'обкатывая' ее на специальных фигурных поверхностях, сделанных из мореного дуба. Бутылки были тяжелыми, поскольку в состав стекольной массы входили соли металлов.
Во второй половине XVIII века в России и в Европе утвердилась мода на художественное стекло. Сначала его выпуск наладили на Императорском стекольном заводе в Петербурге. Бокалы, кубки, вазы, кувшины, рюмки и чаши Императорского стекольного были так красивы и изящны, что производство художественного стекла увлекло даже высокопоставленных русских вельмож. На всю Россию прославились изделия стекольных фабрик князей Голицыных, Потемкина, графа Орлова. К середине столетия относилось и обустройство частного стекольного промысла недалеко от Владимира на реке Гусь, получившего впоследствии название Гусевского хрустального завода.
К середине XIX века в России освоили новую европейскую технику изготовления бутылок. Теперь их не выдували, а лили машинным способом, что было и дешевле, и быстрее. Техника литья позволяла придавать бутылке точную, геометрически выверенную форму. Они могли быть круглыми и раздутыми, с вытянутым горлом, с выборкой, с округлым оплечьем, граненые, украшенные орнаментом и надписями. Особой пoпулярностью стал пользеваться штоф - четырехугольная бутыль с коротким горлом.
В XIX веке на рынке столового стекла и хрусталя первенствовали фабрики Бахметьевых. Соперниками Бахметьевых были не менее именитые Мальцевы, самым крупным предприятием которых являлся Дятьковский завод на Брянщине. К началу XX века Мальцевым принадлежало уже более пятнадцати стекольных заводов.
В России XIX века разным напиткам соответствовала бутылка определенной формы и цвета. Была бутылка простая, была столовая, были бутылки для шампанского, для 'английской горькой', была портерная, рейнская, пивная, ликерная, коньячная, ромовая... Принципиальное значение имел и цвет стекла. Обыкновенную 'казенную' водку разливали в бутылки бесцветного стекла, темную и светлую зелень. Дорогую лили в фигурныe бутылки из бесцветного, золотисто-янтарного или вишневого стекла, в темно-зеленые, рубиновые, из молочного и голубого глушенного стекла, из хрусталя и тончайшего фарфора, из серебра и эмалированного металла.
В особо торжественных случаях стекло обрабатывали 'под иней' или 'под перламутр'. Настойки, наливки и прочие ароматизированные водки разливали в бутылки, тонированные зеленым, синим, йодистым и темно-оливковым колером. Единственный цвет, не 'прижившийся' массово в водочной бутылке, был почему-то черный. Некоторое исключение составляли 'водочные медведи' черного цвета - бутылки такой формы шли под водку 'Сибирская'.
Водочные компании, заказывая бутылку для своей продукции, заботились о ее потребительской 'узнаваемости'. Так, петербургская фирма 'Бекманъ и к°' ввела в моду бутылку-фляжку. Продукция 'Торгового дома П. А. Смирнова' узнавалась по конусообразной бутылке 'Нежинской рябины'. 'Коньячный король России' Н. Л. Шустов предпочитал графинчик... Правда, установить сегодня, какая из компаний первой 'открыла' ту или иную вошедшую в моду форму, практически невозможно. Удачное новшество конкуренты немедленно подхватывали и делали своим. Это можно было отнести и к бутылкам в форме медведя. В них разливали водку такие известные производители российского алкоголя, как Смирнов, Штритер и Шустов... Бывало, дело о подобной 'краже' доходило до судебных разбирательств, попадало на страницы журналов и газет. Но, как и следовало ожидать, найти истинно виновных так ни разу и не удалось... Еще при Николае II в Российской Империи было принято 'Положение о стеклянной посуде'. Согласно этому циркуляру, каждый 'заводчик должен в удобном для него месте ставить клеймо, в котором означать свое имя и фамилию хотя бы начальными буквами, местонахождение завода и год выделки'. Изображение российского орла на бутылке означало высшую государственную награду за победу на очередной выставке, которую отмечала своим посещением и царская семья. Под орлом, по положению о государственной геральдике, указывался год награждения фирмы государственным гербом. Именно эта законопослушность производителей водочной продукции и привела к тому, что сегодня бутылка от фирмы, носившей звание Поставщика Двора, стала большой редкостью - после революции 1917 года их просто уничтожали.В ласти уничтожали - чтобы стереть с лица российской земли любое упоминание о царизме. Простой люд - из страха быть обвиненным в 'реставрации монархии'...
Такие названия, как ведро, бутылка, штоф или чарка употреблялись и для обозначения мер. Главными оптовыми единицами считались мерная бочка и казенное ведро. Стандартная водочная бочка называлась сороковкой - по числу вмещаемых ведер. Пивная бочка содержала 10 ведер, а так называемая 'польская' - 8 ведер и 14 чарок. Самой большой отпускной мерой в розничной торговле считалось казенное ведро, вмещавшее ровно 30 фунтов водки. Ведро равнялось 10 кружкам или 8 штофам, если за основу принимать не 'десятириковый', а 'осьмерковый' штоф. Еще ведро равнялось 16 мерным бутылкам.
Кроме мерной, существовала и так называемая торговая бутылка; на ведро их шло около 20 штук. В распивочной продаже водку отпускали теми же бутылками и штофами, что и в лавках; существовали и 'раздробительные' меры.
Чаркой назывался не только сосуд, но и мера - 16-я доля кружки. Более других известна 'четвертинка' - четвертая часть штофа, или 'полбутылка', которую в народе прозывали по-разному: мерзавчик , маленькая, пташечка, лампадка... Самой мелкой мерой являлась осьмушка - половина четверти или 'шкалик'. 
В зависимости от емкости водочная бутылка не раз получала меткие народные прозвища. Так, в 1920-е годы, когда после долгого 'сухого закона' появилась в продаже 30-градусная 'рыковка', народ окрестил самую маленькую бутылку 'пионер', побольше - 'комсомолец', большую - 'партиец'. Позже в обиходе советского времени прочно прижились 'поллитровка' и 'чекушка'. Словом, менялись эпохи, режимы, вкусы, а бутылка и по сей день остается неизменным спутником нашего бытия...
|
